— Ну все, — смущение в лице моего куратора уступило место печали и какому-то нечеловеческому смирению, — мне конец.

— Не расстраивайтесь, — попыталась я успокоить бедолагу. — Ничего ужасного не произошло. Хотите, я сама пойду к магистру дель Корт и расскажу ей все, как было?

Тоскливый Найджел в ужасе замахал на меня руками.

— Не смейте, Хоуп. Вы и так уже отличились. Впрочем, чего еще от вас ожидать, — он посмотрел на меня с таким укором, что мне стало вдвойне неловко.

А уж когда я заметила среди свидетелей этой неудобной сцены Тайру Ройс — знакомую Сойера по «Вестнику Халявы», с довольным видом прячущую в карман блокнот, то уловила в воздухе отчетливые керосиновые нотки.

«Может, пронесет еще — с тоской подумала я, глядя ей вослед, — Хотя шансы на это невелики..»

Разумеется, не пронесло, и на следующий день мы с магистром Грантом оказались в разделе «Сплетни и светский треп» любимой всеми студенческой газеты.

«Любовь не ведает преград» — называлась заметка

«Вчера многие из нас стали свидетелями трогательной сцены. Студентка первого курса факультета Прикладной артефакторики Дж. Х-п, не смогла сдержать своих чувств и едва не стоя на коленях призналась в них своему куратору, милашке Найджелу Гранту. Сраженный таким напором, он не смог отказать влюбленной студентке. Особую пикантность сцене придает тот факт, что ее наблюдала и Зануда Анна, которую, по слухам, связывают с Грантом весьма интересные отношения. Следим за продолжением»…

«Я убью Тайру, я убью всю редакцию «Вестника», может быть, исключая Сойера, но тоже не факт, и себя я убью тоже», — мрачно думала я, топая на занятие.

Поддержки у так называемых друзей я никакой не нашла — и Джинни, и мои однокурсники не преминули лишний раз тыкнуть меня носом в заметку. А Сой, добрая душа, даже лично заявился ко мне на пару, чтобы все объяснить.

— Слушай, Джулс, у нас новостей не хватало, а тут такая сенсация. Тай еле успела новость втиснуть, — начал он со своей вечной улыбкой, и я подумала, что все-таки его убью. — Но ты не расстраивайся. В «Сплетнях» всегда ерунда какая-то печатается. А в следующем номере я лично дам опровержение и заодно большое объявление о твоем проекте. — На этом месте убивать его расхотелось. По крайней мере пока. — Зато знаешь, сколько ты внимания к нему привлечешь?

Ага, знаю. Я и так уже мечтала куда-нибудь забиться и там сидеть. Но на лекцию к Тоскливому Найджелу пришла из чистого упрямства. Правда, забилась в самый дальний угол. И то издевок наслушалась по уши. Куратор же наш в этот день встал явно не с той ноги — ехидничал и лютовал, успел впихнуть в лекцию сразу две темы и домашки задал тоже в двойном объеме. На меня он старался не смотреть вообще, и я была этому очень даже рада.

В клуб я в этот день не пошла, а поехала в Эстин к Двинутому Эйку, чтобы поделиться радостной новостью и вместе с ним подумать, что нам понадобится для нашей «драконюки». Там мы разумеется, снова начали спорить о разных вариантах, но хотя бы положили начало этому делу.

А когда я вернулась, меня ждал сюрприз: кристалл на почтовой шкатулке мигал тревожным красным огоньком. Я слегка заинтригованная, открыла ее — и снова прочувствовала всю непередаваемую гамму злости и смущения — внутри оказался листок «Вестника» с обведенной кружком злосчастной заметкой и приписанным сбоку весьма лаконичным комментарием: «Впечатлен».

Только не говорите, что драконы верят всему, что пишут в студенческих газетах. Уж за столько-то лет могли бы и разобраться. Хотя я скорее поставила бы на то, что отдельно взятый ящер просто решил надо мной посмеяться. Вспомнились хитрющие светлые глаза.

Я поразмыслила немного, а потом приписала внизу: «Он не хотел помогать мне с проектом» и отправила это в высшей степени замечательной пояснение, совершенно не ожидая ответа.

Но он пришел. Почти сразу.

«И снова впечатлен».

Какой, однако, впечатлительный. Я закрыла лицо руками и совершенно нелогично рассмеялась.

Глава 6

Cвои забавы драконы оплачивают золотом

Обещанное Сойером опровержение вышло через день. Сой расстарался, даже объявление о новом интересном проекте в летном клубе в рамочку поместил. И то, что Гранта я упрашивала именно об участии в этом деле, не забыл добавить.

После выхода этого номера жить стало намного легче. Смешки со всех сторон, конечно, полностью не исчезли, но их уже можно было не принимать во внимание. Самое главное — такая внезапная огласка пошла на пользу делу — нашим проектом заинтересовались многие ребята. Я даже завела список желающих поучаствовать, где записывала имя, курс, факультет, стихию и навыки — мало ли, какие специалисты нам понадобятся, буду знать, куда обращаться.

С Тоскливым Найджелом мы теперь могли общаться вполне спокойно — я к нему пару раз снова подходила с проектом и даже получила его письменное согласие. Правда, теперь я была умнее — с воплями на него не кидалась и только радовалась, когда любопытные однокурсники тоже желали поучаствовать в наших обсуждениях.

— А как магистр дель Корт? — спросила я его как-то украдкой. — Вам не очень досталось?

— А, — он поморщился и махнул рукой, — С Анной и без тебя все было… непросто.

Больше приставать к нему с этой темой я не стала. Вот интересно, есть ли вообще те, у который все просто?

Ответ нашелся сам собой: Сойер встретил меня после последней пары и предложил немного пройтись.

— Ну как, ты оценила мои старания? — первым дело спросил он.

— Еще бы. Хорошо иметь в друзьях представителей прессы, — закивала я.

Сой озорно посмотрел на меня и откинул со лба челку.

— В друзья-а-х, — вздохнул он. — Я-то надеялся, что заслужил… скажем, поцелуй.

— Маленький, — свела я вместе указательный большой пальцы, — дружеский?

— Джулс-Джулс, — покачал он головой. — Но ладно, и это лучше, чем ничего.

И он, прикрыв один глаз, слегка наклонился и вытянул губы трубочкой. Я рассмеялась и, повторив его движение коснулась его губ своими. Поцелуй вышел теплым, легким, совсем детским. Мне очень нравилась эта легкость и беззаботность. И Сойеру тоже. Во всяком случае ни на чем большем он не настаивал.

Наверное, как-то так сошлись звезды, или Создатели вдруг решили повергнуться ко мне лицом, но в эти дни у меня получалось почти все. Самое главное — тот вопрос, который казался мне самым трудным из всех возможных, разрешился почти сам собой: дагона Фаррийского даже сильно упрашивать не пришлось присоединиться к нашему проекту.

Он просто возник на пороге летного клуба и потребовал предъявить ему меня.

— Наслышан о вашем начинании, госпожа Хоуп, — прошелестел он, разглядывая меня своими холодными зелеными, как цветущая вода, глазами, — со всех сторон, можно сказать.

Ага, вот тут я постаралась, надо признаться. И Гвен, и Джинни все уши прожужжала и упросила их обеих обо мне рассказать. Да еще заметка эта… Я возгордилась собой.

Дракон внимательно меня выслушал, совершенно светски задал несколько несущественных вопросов и без лишних уговоров подписал согласие на свое участие в проекте. Я была несколько удивлена, признаться.

— Можно вас спросить, — решила поинтересоваться я у него. — Почему вы так легко на это согласились?

— Хм… Мне просто любопытно, — признался ящер с непроницаемым лицом. — Я был уверен, что Экхарт вам, — это «вам» он выделил особо — откажет. Но он этого не сделал. Мне интересно, почему.

Фаррийский рассматривал меня совершенно не скрываясь, как начинающий биолог лягушку, размышляя, с чего лучше начинать ее препарирование. Не слишком-то приятное ощущение. Да и ответить ему мне было нечего: мне в голову даже не приходило именно так ставить вопрос. Поэтому я бессмысленно ему улыбнулась и пожала плечами.

Одно радует: халтурщиков среди этих древних хрычей, вроде бы, нет. Если уж дракон за что-то берется, значит, будет делать на совесть. На свою драконью совесть. Так себе утешение-то..